Мальва - Страница 7

Она лукаво и задорно смотрела ему в лицо.

Яков засмеялся и полез на баркас. Он опять-таки не понимал, про какие его замашки она говорит, но коли она говорит, так, значит, он поглядывал на нее зорко. Ему стало приятно, весело.

- А что отец? - говорил он, идя к ней по борту баркаса. - Что ты купленная его, что ли?

Усевшись рядом с ней, он уставился на ее голое плечо полуобнаженную грудь, на всю ее фигуру - свежую и крепкую, пахнувшую морем.

- Вон ты, - белуга какая! - с восхищением воскликнул он, подробно осмотрев ее.

- Не про тебя! - кратко заявила она, не глядя на него, не оправляя своего откровенного костюма.

Яков вздохнул.

Пред ними необозримо расстилалось море в лучах утреннего солнца. Маленькие игривые волны, рождаемые ласковым дыханием ветра, тихо бились о борт. Далеко в море, как шрам на атласной груди его, виднелась коса. С нее в мягкий фон голубого неба вонзался шест тонкой черточкой, и было видно, как треплется по ветру тряпка.

- Да, паренек! - заговорила Мальва, не глядя на Якова. - Вкусна я, да не про тебя... А и никем я не купленная, и отцу твоему не подвластна. Живу сама про себя... Но ты ко мне не лезь, потому что я не хочу между тобой и Васильем стоять... Ссоры не хочу и разной склоки... Понял?

- Да я что? - изумился Яков. - Я ведь тебя не трогаю...

- Тронуть ты меня не смеешь! - сказала Мальва.

Она так это сказала, с таким пренебрежением к Якову, что в нем был обижен и мужчина и человек. Задорное, почти злое чувство охватило его, глаза вспыхнули.

- О? Не смею? - воскликнул он, подвигаясь к ней.

- Не смеешь!

- Н-ну? А как трону?

- Тронь!

- А что будет?

- А я дам тебе по затылку, ты и кувырнешься в воду.

- А ну, дай!

- А - тронь!

Он окинул ее горящими глазами и вдруг крепко охватил ее сбоку сильными лапами, сдавив ей грудь и спину. От прикосновения ее тела, горячего и крепкого, он вспыхнул весь и горло его сжалось от какого-то удушья.

- Вот! Ну... бей! Ну... что?

- Пусти, Яшка! - спокойно сказал она, делая попытки освободиться из его вздрагивавших рук.

- А по затылку хотела?

- Пусти! Смотри, худо будет!

- Ну... не стращай ты меня! Эх ты... малина!

Он прижался к ней и впился толстыми губами в ее румяную щеку.

Она задорно захохотала, крепко схватила Якова за руки и вдруг, сильным движением всего своего тела, рванулась вперед. В объятиях друг друга они тяжелой массой свались в воду и скрылись в пене и брызгах. Потом на взволнованной воде появилась мокрая голова Якова с испуганным лицом, а рядом с ней вынырнула Мальва. Яков, отчаянно взмахивая руками, разбивал вокруг себя воду, выл и рычал, а Мальва с громким хохотом плавала вокруг него, плеская ему в лицо пригоршни соленой воды, ныряла, уклоняясь от широких взмахов его лап.

- Черт! - закричал Яков, фыркая. - Я утону! Будет!.. Ей-богу - утону! Вода - горькая... Ах ты... тону-у!

Но она уже оставила его и, по-мужски загребая руками, плыла к берегу. Там, ловко взобравшись снова на баркас, она стала на корме и, смеясь смотрела на Якова, торопливо подплывавшего к ней. Мокрая одежда, пристав к ее телу, обрисовывала его формы от колен по плечи, и Яков подплыв к лодке и уцепившись рукой за нее, уставился жадными глазами на эту, почти голую, женщину, весело смеявшуюся над ним.

- Ну, вылезай, тюлень! - сказала она сквозь смех и, став на колени, подала ему одну руку, а другой оперлась в борт лодки.

Яков схватил ее руку и с одушевлением воскликнул:

- Ну... теперь держись! Я тебя - в-выкупаю!..

Он тянул ее к себе, стоя по плечи в воде; волны перебегали через его голову и, разбиваясь о лодку, брызгали в лицо Мальве. Она жмурилась, хохотала и вдруг, взвизгнув, прыгнула в воду, сбив Якова с ног тяжестью своего тела.

И снова они начали играть, как две большие рыбы, в зеленоватой воде, брызгая друг на друга и взвизгивая, фыркая, ныряя.

Солнце, смеясь, смотрело на них, и стекла в окнах промысловых построек тоже смеялись, отражая солнце. Шумела вода, разбиваемая их сильными руками, чайки, встревоженные этой возней людей, с пронзительными криками носились над их головами, исчезавшими под набегом волн из дали моря...

Наконец, усталые и наглотавшиеся воды, они вылезли на берег и сели на солнце отдыхать.

- Тьфу! - морщась, плевался Яков. - Ну, и вода дрянная! То-то ее и много так!

- Дрянного всего много на свете, парней, например, - батюшки сколько! смеялась Мальва, выжимая воду из своих волос...

Волосы у нее были темные и хотя не длинные, но густые и вьющиеся.

- То-то ты старика и облюбовала себе, - ехидно усмехнулся Яков, толкнув ее локтем в бок.

- Иной старик лучше молодого.

- Уж коли отец хорош, стало быть, сын еще лучше...

- Ишь ты! Где учился хвастать-то?

- Мне девки в деревне часто говорили, что я совсем не плох парень.

- Разве девки что понимают? А ты меня спроси...

- А ты что? Али не девка?

Она пристально взглянула на него, он зазорно смеялся. Тогда она вдруг стала серьезной и с сердцем сказала ему:

- Была, да - однажды родила!

- Складно, да не ладно, - сказал Яков и расхохотался.

- Дурачина! - резко бросила ему Мальва и отвернулась от него.

Яков сробел и замолчал, поджав губы.

С полчаса они оба молчали, повертываясь к солнцу так, чтобы оно скорее высушило их мокрое платье.

В бараках - длинных, грязных сараях, с крышами на один скат просыпались рабочие. Издали все они были похожи друг на друга - оборванные, лохматые, босые... Доносились до берега их хриплые голоса, кто-то стучал по дну пустой бочки, летели глухие удары, точно рокотал большой барабан. Две женщины визгливо ругались, лаяла собака.

- Просыпаются, - сказал Яков. - А ведь я хотел сегодня в город ехать пораньше... и вот пробаловал с тобой...